В черную пору отлива, как и в прилив, равно ощущается беспредельная мощь океана. (c)
* * *
Игнорировать эти предсамайновские ночи практически невозможно. Они оплетают, окутывают своим очерованием. Вечера так же священны - время около десяти, переходное время. И любимый голос в трубке неразрывно связан с этим переходом.
* * *
Мне не хватает Алисы, горячего ароматного глинтвейна - мы ни разу не пили его вместе (мимолётный глоток два года назад не в счёт), но это пьянящее тепло словно приросло к ней вторым слоем, и я тоскую, отчаянно тоскую по нему.
* * *
Новый телефон взамен умершего слайдера приобретает имя Алкида. Многие считают, что глупо давать имена технике, но для меня это так же священно, ибо всегда считала, что вместе с именем такие вещи обретают некое подобие души. С ним проще и приятнее договориться, чем плясать с админским бубном вокруг подсоединённого usb-провода. Однако Suse смотрит на него презрительно, почему-то считая фотокамерой. Приходится долго растолковывать родной системе, что Алкид обладает более полезными функциями, чем запечатление отдельных кадров реальности. Взаимопонимание всё же достигается. Не без помощи Мелкого, к несчастью.
* * *
Полночи возилась с игровым антуражем. Серебристый мех, чёрная мантия, никуда пока не прикреплённая палочка... Приятно ковать образ из подручных средств, собирая по кусочкам-каплям почти заурядную личность. Что получится в итоге, пока не ясно, но остатки меха явно пойдут на волколакские уши и лапы. Привыкаю к иным цветам.
* * *
Северные ветра обвевают минуты, но часов на запястье нет уже много лет. Наверное, поэтому не получается скрыться и спрятаться. Да и не очень хочется, если быть честной.
Игнорировать эти предсамайновские ночи практически невозможно. Они оплетают, окутывают своим очерованием. Вечера так же священны - время около десяти, переходное время. И любимый голос в трубке неразрывно связан с этим переходом.
* * *
Мне не хватает Алисы, горячего ароматного глинтвейна - мы ни разу не пили его вместе (мимолётный глоток два года назад не в счёт), но это пьянящее тепло словно приросло к ней вторым слоем, и я тоскую, отчаянно тоскую по нему.
* * *
Новый телефон взамен умершего слайдера приобретает имя Алкида. Многие считают, что глупо давать имена технике, но для меня это так же священно, ибо всегда считала, что вместе с именем такие вещи обретают некое подобие души. С ним проще и приятнее договориться, чем плясать с админским бубном вокруг подсоединённого usb-провода. Однако Suse смотрит на него презрительно, почему-то считая фотокамерой. Приходится долго растолковывать родной системе, что Алкид обладает более полезными функциями, чем запечатление отдельных кадров реальности. Взаимопонимание всё же достигается. Не без помощи Мелкого, к несчастью.
* * *
Полночи возилась с игровым антуражем. Серебристый мех, чёрная мантия, никуда пока не прикреплённая палочка... Приятно ковать образ из подручных средств, собирая по кусочкам-каплям почти заурядную личность. Что получится в итоге, пока не ясно, но остатки меха явно пойдут на волколакские уши и лапы. Привыкаю к иным цветам.
* * *
Северные ветра обвевают минуты, но часов на запястье нет уже много лет. Наверное, поэтому не получается скрыться и спрятаться. Да и не очень хочется, если быть честной.